«Рана» Оксаны Васякиной
Дочитала роман Оксаны Васякиной «Рана» несколько недель назад, но не могла собрать себя и мысли в кучку, чтобы высказаться. Как же иронично, что я выбрала 13 июля для поста, день, когда еду ненадолго домой спустя два года отсутствия. Сначала причиной была пандемия, потом личная катастрофа, а теперь я боюсь, что вскоре мира вообще может не стать. По крайней мере, привычного.
Как же иронично, что сперва я прочитала «Скоропостижку» Ольги Фатеевой, книгу глазами судмедэксперта, и осталась в диком восторге, а спустя два года прочитала книгу глазами молодой поэтессы, которая похоронила мать и везёт её прах из Волгоградской области в Сибирь, чтобы похоронить на родине. Это страшнее, чем вскрытие тела. Эта история о вскрытии души. О бюрократической волоките, о прощании и прощении, о сексуальности и женственности, о прозе и поэзии. И о смерти, конечно же.
До боли знакомо то, о чём рассказывает героиня. Надолго врезалась в память цитата:
«Умела ли моя мама любить? Нет, тут дело не в навыке и даже не в привычке, но в возможности. Сложно выработать навык, если у тебя нет предрасположенности к чему-либо: к любви, труду или рыбалке, какая разница [...] Но дело не в этом. Дело во мне. Она не любила именно меня. А я её обожала, обожала до судорог. Но со временем обожание переплавилось в тихую, глубокую корневую обиду и боль. Ещё и потому, что она хотела и умела любить мужчин, а меня не хотела и не умела».
В тексте много боли, как и внутри героини, как и внутри меня, когда я думаю о семейных ценностях, о родовой системе. Когда вспоминаю о детстве...
«Она была моя, но принадлежала не мне, не принадлежала мне и её тихая загадочная улыбка. Мне оставался только холодный взгляд, скользящий по пространству, смотрящий сквозь меня».
Героиня везёт прах матери через всю страну и наконец обретает с ней связь, то самое родство, которое искала на протяжении жизни. Во всяком случае я хочу думать, что обретает. Финальные строчки запали в сердце, залатали пластырем многолетнюю рану.
«Я на собственном языке скажу: я люблю тебя, мама. На твоём языке это было невозможно сказать. Но мой язык другой, он не сложнее и не проще. Он не лучше и не хуже. На нём можно сказать: мама, я люблю тебя. Ты знаешь мой язык, потому что он — производный от твоего собственного. И ты меня услышишь и поймёшь».
Почему так сложно говорить о чувствах? Почему так долго молчим? Почему ждём конца?
Потому что так, кажется, проще. Как же иронично, что всё наоборот.
